При подходе к изучению тибетской медицины перед нами встает проблема понимания и
адекватной интерпретации тибетских медицинских текстов как целого. Как полагает
С.М.Аникеева [19, с. 265], "для выявления всей полноты содержания медицинских
трактатов, правильной интерпретации их теоретических и практических положений
необходим филологический анализ языка в целом и в особенности семантики
важнейших терминов и понятий индо-тибетской медицины".
Необходимость такого рода исследования возникла в | связи с расширяющимся
изучением тибетской медицины как в нашей стране, так и за рубежом. При этом
задача адекватной передачи содержания тибетских медицинских трактатов на русском
языке осложняется тем, что в силу различия культурных традиций далеко не все
тибетские термины могут быть однозначно переданы средствами русского языка;
значение этих терминов не может быть выявлено путем построения дефиниции, как
это принято в отношении современных терминов; соотнесение термина и понятия
вытекает из иных посылок, чем те, которыми руководствуется современная научная
мысль.
Учитывая сложность поставленной задачи, следует обратить внимание на возможность
использования опыта тибетских переводчиков, той методики перевода, которую они
выработали для работы над переводами оригинальных санскритских текстов на
тибетский язык: "Эти переводы всегда делались коллегией, составленной из
компетентных индийских пандитов и ученых - тибетских переводчиков (лоцзава).
Большое внимание уделялось верной передаче оригинала. В Индию посылались
специальные экспедиции для поиска древних и заслуживающих доверия рукописей,
переводы затем корректировались ученой коллегией согласно новейшим изысканиям.
Нет надобности творить, что и индийские пандиты, и тибетские лоцзавы были
глубокими знатоками всех технических трудностей санскритской грамматики,
поэтики, философии и других средневековых индийских наук" [96, с. 1 ].
Вообще эти переводы отличались показательной точностью передачи содержания
санскритских текстов на тибетском языке. Техника перевода была отточена до того,
что санскритские тексты наконец стали переводиться слово в слово, несмотря на
огромную разницу между морфологическими и синтаксическими структурами тибетского
и санскритского языков.
Первые переводы с санскрита на тибетский язык (VII в.) содержали массу
санскритских слов. Так, вместо позднейшего " 'od dpag med" писали "a mi tha bha"
(имя одного из будд), вместо "bskal pa" - "kalpa" (мировой период) и т.д.
Следует отметить, что среди старых южных школ до сих пор используются тексты,
изобилующие санскритизмами.
На следующем этапе, практически синхронном первому, в течение почти 200 лет шло
как бы "привыкание ума" тибетцев к восприятию всего содержания, вкладываемого в
то или иное слово, функционирующее как термин, в ту или иную фразу, в целостный
текст: тексты изучались, комментировались, непонятные слова разъяснялись.
Наконец, в IX в., в правление царя Ралпачана, стала возможной реформа языка,
когда все санскритские термины, равно как и имена собственные, стали
передаваться тибетскими словами, что дало толчок дальнейшему развитию научной
тибетской терминологии [3, л. 29а; 70, с. 26].
Основным текстом, на который опирается тибетская медицинская традиция, являются
известные "Четыре Тантры" [1 ], на которые написано множество комментаторских
работ. Однако к этим текстам ни в коей мере нельзя подходить как к сумме
медицинских теоретических положений и практических рекомендаций без учета их
места в системе ценностей тибетской оригинальной культуры.
Терминология, принятая тибетскими авторами для обозначения медицинских реалий,
не обязательно прямо сопоставима с современной. А поскольку в науке "соотнесенность
термина и понятия выступает на первый план" [71, с. 47], определение
семантического диапазона важнейших медицинских терминов также выступает на
первый план при подходе к изучению тибетских медицинских текстов.
Что касается самих текстов, то в том виде, как они предстают перед нами, "Четыре
Тантры" существуют, по-видимому, без существенных изменений с XIII в., со
времени их окончательной редакции, подготовленной Ютогбой Йондан-Гомбо Младшим
(1127-1203) [94, с. б]. Автором первоисточника, на который опирались автор или
редактор дошедшего до нас текста, тибетская медицинская традиция называет
современника Будды Шакья-Муни известного врача Кумарадживу (Дживаку Кумару) (к
воплощению мысли Учителя Врачевания в "Четырех Тантрах" принято обращение "Дживака"
Ctsho byed)). Очевидно, на основе этого первоисточника составлен текст, который
в VIII в., в правление царя Тисрон-Дэвцзана (755-797), был переведен с
санскритского оригинала на тибетский язык переводчиком Вайро-чаной [87 ]. Новая
редакция текста с учетом достижений медиков сопредельных и дальних стран была
выполнена Ютогбой Йондан-Гомбо Старшим (708-833), которого считают вторым
медицинским Буддой [94, с. 94].
Выполненная Ютогбой Йондан-Гомбо Старшим новая редакция текста включила в себя
сведения, которых не было в первоначальном варианте текста на тибетском языке.
Это' подтверждается следующими словами: "Воплощения Татхагат [будд] ради живых
существ в Индии проповедали составление [лекарств], в Китае - прижигание и
чистку каналов, в стране Долпо [ныне область Непала] - кровопускание, в Тибете -
обследование пульса и мочи, среди небожителей - сто тысяч методов лечения и
корригирования, среди риши - восьмичлен-ную "Чараку" [т.е. "Чарака-самхиту" ],
среди тиртхиков - "Тантру Черного Владыки" [dbang phyug nag poi rgyud], среди
буддистов - разделы покровителей трех генезисов [Манджушри, Ваджрапани,
Авалокитешвары ]. В этой Тантре лечения и корригирования собрано и изложено все
" [1, IV, 26, л. 65а,б].
В дальнейшем кроме устной передачи смысла, а также методики практического
приложения "Четырех Тантр" стали появляться многочисленные комментарии на них и
оригинальные сочинения по медицине, которые опирались в основном на традицию
"Четырех Тантр", отражали процесс дальнейшего развития медицинской науки. Из
использованных мною источников следует отметить как наиболее информативные: "Восемнадцатич-ленный"
комментарий к "Четырем Тантрам" Ютогбы Йондан-Гомбо Младшего [18], составленный
Сурхарбой Лодой-Чжалбо (XIV в.) комментарий к "Заключительной Тантре" [16],
знаменитый комментарий дэсрида (регента при Далай-ламе) Санчжэй-Чжамцо,
завершенный им в 1703 г. [11], известный и древнейший трактат "Сомараджа" [12],
сочинение Дармо-Манрамбы [7], сочинение монгольского врача первой четверти
нашего века Чойжамца [5], медицинское сочинение группы современных тибетских
врачей [10] и Толковый словарь медицинских терминов современного тибетского
автора Вандуя [8].
Хотя наиболее полным комментарием может быть назван "Голубой берилл" ("Вайдурья-онбо")
дэсрида Санчжэй-чжамцо, в тематическом плане наиболее компактно (в отличие от
других комментариев, которые неуклонно следуют структуре "Четырех Тантр")
основные темы медицинской науки изложены в комментарии Ютогбы [18]. Текст
Сурхарбы [16] оказался важен для выяснения некоторых моментов, не
рассматриваемых в изложении Санчжэй-Чжамцо как "всем понятные". Принципиальных
же различий в них не обнаруживается. Вообще, в плане теории традиция Сурхарбы и
традиция Чжангбы, которой преимущественно придерживается Санчжэй-Чжамцо,
различаются, по-видимому, как уже упоминалось, в основном определением
местонахождения двух функциональных ветров человеческого тела, однако для
практики лечения этот факт решающего значения не имеет (он имеет значение на
уровне управления телом в йогической практике достаточно высоких ступеней).
Трактат "Сомараджа", различные варианты перевода которого были известны в Тибете
и авторство которого установить затруднительно [80], также интересен для
уточнения некоторых деталей, но в целом он в дошедшую до наших дней медицинскую
традицию вписывается с большими оговорками, особенно это касается методики
пульсовой диагностики. Сочинение Дармо-Манрамбы [7 ] помимо прочего касается
сокровенных методов диагностики и лечения, а также описывает некоторые методы
йогического тренинга врача. Практическое пособие Чойжамца издано в переводе на
русский язык, к сожалению, с некоторыми купюрами [56] и доступно специалистам,
не знакомым с тибетским языком. В работе группы современных тибетских врачей
[10] в целом выдержана классическая традиция. Однако, что касается данных
анатомии и физиологии человека, Ма-канг предпринял попытку сблизить их с
современными представлениями, наполнить классические номенклатурные знаки,
принятые для обозначения анатомических и физиологических реалий, содержанием,
приближенным к современному. Толковый словарь медицинских терминов Вандуя [8 ]
поистине бесценен.
Изучение и анализ тибетских медицинских текстов были бы невозможны без выявления
основных терминов, соотнесенных с соответствующими понятиями и составляющих уток
ткани описания фундаментальных положений тибетской медицины.
Изучение источников показало, что такими терминами являются термины rtsa
(канал-пульсация), rlung (ветер), mkhrfs (желчь), bad-kan (слизь). Согласно
положениям тибетской медицины, основу жизни составляет пульсация [1, II, 4], а
пульсирующие сущности, от состояния которых в первую очередь зависит здоровье
или больное состояние организма, - ветер, желчь и слизь.
Очевидно, сам по себе перевод этих терминов на один из европейских языков (в
данном случае на русский) мало что может дать для постижения даже основ
тибетской медицины. Тибетцы - переводчики и авторы публикаций на европейских
языках - оставляют эти термины, как правило, без переводов. А если и переводят,
то обычно подчеркивают, что буквальное значение этих принятых в качестве
терминов слов обыденного языка отражает лишь самый поверхностный уровень
содержания тех понятий, которые соотнесены с этими словами [102].
Терминология, принятая в тибетских текстах для номинации имеющих отношение к
медицине реалий, не имеет прямого соответствия в современной медицинской
терминологии и в каждом конкретном случае может лишь пересекаться с нею в той
или иной области поля терминов: "Термин парадигматичен семантически, т.е. в
каждой терминологии соотнесен (и обязательно соотнесен, если это термин) с теми
или иными понятиями. В этом смысле у каждого термина имеется свое поле (Feld) в
пределах данной терминологии, что можно и должно фиксировать точно. Поле (Feld)
для термина - это данная терминология, вне которой слово теряет свою
характеристику термина" [71, с. 51 ].
Однако именно несводимость тибетской медицинской терминологии в рамки поля
терминов современных медицинских теорий и привлекательна. Слова профессора 0.0.
Розенберга об индийской философии вполне можно отнести и к тибетской медицине:
"Ценность систематической буддийской и вообще индийской философии заключается
именно в том, что здесь известные нам проблемы проанализированы иначе. Поэтому
особенно важно сохранять при изложении именно оригинальную буддийскую схему, не
перелагая индийские идеи в рамки наших систем" [72, с. 55]. И именно по этой
причине буквальный перевод указанных терминов вполне приемлем, так как такой
перевод не искажает смысла подлинника и в то же время не может послужить
основанием для возникновения у современного читателя широких медицинских
ассоциаций, зачастую далеко не адекватных реальному содержанию тибетского
термина.
Трудность идентичной передачи смысла интересующих нас терминов заключается еще и
в том, что система десяти наук, разработанная в лоне тибетской интегральной
культуры, имеет интегральный характер. Это означает, что те же термины могут
применяться для номинации определенных понятий в какой-либо из девяти других
наук Тибета, не меняя при этом своего принципиального значения, но аспекты их
семантики, их семантический диапазон ограничены полем иного комплекса терминов.
При этом пересечение разных полей даже в отдельном, посвященном какой-либо одной
проблеме тексте свободно допускается, так как при этом негласно принимается в
расчет универсальный характер этой реальности, которая постулируется лежащей в
основе всякого явления и его описания [13, л. 26а]. Правомерность ссылки на
сугубо тантрийский текст можно подтвердить следующими словами современного
тибетского автора: "Фактически это медицинское учение является одной из высших
йогатантр (rNal-'byor bLa-med kyi rGyud), и практикующий должен быть формально
посвящен и хорошо подготовлен, иначе это может принести ему больше вреда, чем
пользы" [94, с. 94 ].
Таким образом, не учитывать принципиальную поли-семантичность тибетского
научного термина мы не вправе, ибо это именно тот камень преткновения, который
не всегда позволяет установить точное значение термина путем построения
дефиниции, как это принято в современной лингвистике [53, с. 286]. Тибетский
термин полисемантичен в том смысле, что он всегда многопланов и свободен для
открытия в нем целого иерархического ряда значений, что позволяет ему
функционировать в текстах разного класса. Тибетский термин всегда включает в
себя общую категорию смысла, по-разному раскрывающуюся на разных уровнях
понимания и описания. Эти уровни достаточно четко определены в "Источнике
Мудрецов" [6, V, л. 13-14]. Для целей данного исследования необходимо
обязательно учитывать три из перечисленных в упомянутом тексте уровня
содержания, обычно вкладываемых в термин в текстах тантр: yig don - буквальный
смысл, tshig don - словесный смысл, nges don - истинный смысл.
Буквальному смыслу термина и текста будет соответствовать буквальный перевод.
Если буквальный перевод вполне понятен и на уровне фразы или контекста передает
смысловую нагрузку оригинала, он передает словесный смысл оригинала. Как
указывает Суматиратна: "Слово отражает особенность содержания, вкладываемого в
термин" [14, VII, с. 579], сам же "термин указывает на сущность того, о чем идет
речь" [14, VII, с. 433]. Здесь следует заметить, что, вероятно, по причине
слабой изученности тибетских медицинских текстов и неразработанности переводной
терминологии в русских переводах постоянно ощущается острая необходимость в
добавлении поясняющих слов (они заключены в квадратные скобки).
Истинный смысл осуществляется через практику, и если переводной текст может
послужить безошибочным руководством к действию, то можно полагать, что в этом
переводном тексте заложена и возможность реализации истинного смысла оригинала.
Суматиратна указывает, что понятия "истина, вытекающая из метода [уместности
действия], и истинный смысл суть синонимы" [14, VI, с. 1021 ].
Свидетельством правильности такого подхода к исследованию семантического
диапазона ряда тибетских медицинских терминов путем выделения трех уровней
вкладываемого в них содержания может послужить уже упомянутый мною принцип
построения толкового словаря Суматиратны [14], в котором автор раскрывает
номинативную (ming), речевую (tshig) и смысловую (don) функции слова-знака (brda
yig).
В лингвистической части данного исследования поставлены следующие задачи:
а) на основе анализа текстового материала (brjod byed) показать, что в отличие
от принятых в современной лингвистике требований тибетскому (медицинскому)
термину присуща принципиальная полисемантичность;
б) на основе анализа плана содержания (brjod bya) текстового материала выявить
уровни значения терминов rtsa, rlung, mkhris, bad-kan и их отношение к плану
выражения;
в) на основе проведенного анализа описать постулируемые тибетской медициной
реалии, соответствующие понятиям, определяемым терминами rtsa, rlung, mkhris,
bad-kan;
г) рассмотреть в качестве объекта прикладной лингвистики теорию и практику
тибетской медицины и дать их систематическое описание.
По сути, речь идет о применении интегрального метода определения семантического
диапазона ряда коррелятивных терминов тибетской медицины и проецировании его
результатов на различные аспекты теории и практики тибетской медицины.
Онтологически понятие плана выражения и плана содержания закономерно вытекает из
принимаемого лингвистами положения о двустороннем языковом знаке [47]. И здесь
соотнесенность термина и понятия выступает на первый план [71, с. 47]. Положение
же о практической детерминированности познания позволяет говорить о плане
прагматики текста.
Отличительной особенностью нашего подхода к проблеме является то, что
определение планов выражения, содержания и прагматики для рассматриваемых
терминов и для текстового материала в целом выводится из положений, органически
невычленимых из теории и практики тибетской медицины, из той тибетской
медицинской и лингвистической традиции, которая до сих пор существует. Такой
подход к решению поставленной задачи позволяет раскрыть действительное
содержание тех понятий тибетской медицины, без точного определения которых
дальнейшее ее изучение невозможно.
Следует отметить, что выявленная мною полисемантичность, или многоплановость,
для тибетского термина вообще характерна. Объясняется это, видимо, тем, что в
каждом отдельно взятом случае, в том числе в текстах сутр и тантр,
терминологическое поле никогда не бывает замкнутым, оно всегда есть живое
образование, строящееся по законам развития естественного языка. И не случайно
создатели тибетской научной терминологии отказались от заимствования терминов
(встречаются, хотя и не так уж часто, заимствования таких языковых единиц,
которые могут быть определены как номенклатурные знаки) - слова неспециального
языка не сужают поля значения термина и позволяют научной мысли отыскивать в том
или ином явлении или объекте более глубокие связи с общим, чем те, что лежат на
поверхности. Толкование же того или иного термина комментаторы связывают с
различными базовыми текстами (коренными: rtsa, mula).
В каком же смысле употребляются интересующие нас термины в "Четырех Тантрах" и
как их объясняют комментаторы? Ответу на эти вопросы посвящены следующие главы
этой части книги.
В.Н. Пупышев. "Тибетская медицина. Язык, теория, практика."
