|
|
 |
 |
|
|
НА ТРОПИНКЕ, УСЫПАННОЙ ЦВЕТАМИ... Часть первая Глава 3 Ворота парка уже давно были сплошь заклеены студенческими дацзыбао. Дацзыбао сообщали, что здесь был "райский уголок для праздных барчуков и белоручек, тихая гавань для прячущихся от революции классовых врагов, теплица, в которой произрастают буржуазные настроения...". Огромные иероглифы на белых листах дацзыбао трубили о "великих победах". Тут же было наклеено объявление о запрете парков "на все времена". Вчера был государственный праздник. Учащиеся и рабочие пришли сюда, чтобы провести праздничный митинг. Кто-то сказал: - Вот мерзавцы! И почему это рабочим нельзя заходить в парк? Ворота парка легко отворились. И срок действия распоряжения о запрете парков истек. Второе октября. Погода стоит ясная и теплая. Ребята из роты Хэ Цзяиьго отметили государственный праздник, а потом разошлись кто куда. Бай Хуэй и еще несколько девушек из ее класса отправились кататься на лодках. Грести никто из них не умел, орудовать веслом им вскоре надоело, и лодки покачивались на воде недалеко от берега. От нечего делать девушки затеяли веселую возню-толкали чужую лодку и обливали водой подруг. Ду Инъин уже сильно намочила одежду своей соперницы. Простояв полдня на торжественном собрании, они теперь от души смеются. Только Бай Хуэй не смеется-она в одиночестве сидит на корме лодки, свесив босые ноги в прохладную осеннюю воду. Дела у отца шли все хуже. У себя на фабрике он уже провел более десяти проверок. Выступил с суровой самокритикой, осудил ошибки, допущенные в работе. Рабочие сочли, что он говорил правдиво, послужной список у него был безупречный и его надо оставить на посту директора. Но нашлись люди, которые не переставали нападать на отца, не хотели прощать ему его недостатки и ошибки, нашли недочеты в проверках, проводившихся отцом, заявляли, что на фабрике отец является "представителем ревизионистской линии", "неисправимым сторонником идущих по каппути", "членом злодейской черной банды" и что его непременно нужно сместить. Они даже называли отца контрреволюционером и повесили дацзыбао с этим обвинением на воротах фабрики и его дома. Бай Хуэй и негодовала, и тревожилась. Она боялась, что соседи, друзья, товарищи по школе, да и просто прохожие и впрямь сочтут отца контрреволюционером. Она стала бояться заходить к соседям и даже в школу ходила не каждый день. Ведь ясно, что отец-старый революционер, зачем же врать, что он против революции? До предела возмущенная, она написала заявление в поддержку отца. В заявлении она рассказала о славном прошлом ее отца и матери. Ей хотелось повесить это заявление на дацзыбао, висевшее у ворот дома, и еще ей хотелось пойти поговорить с теми людьми. Но отец вскипел, отругал ее и сказал, что такая торопливость только навредит. Никогда еще отец так не сердился на нее. Казалось, он излил на нее все раздражение, скопившееся в душе. Бай Хуэй покорно разорвала заявление и всю ночь проплакала... А в классе Бай Хуэй произошел раскол. Та коротышка Ма Ин, заместитель командира взвода, считала, что в их роте Хэ Цзяньго изменил выдвинутым им прежде принципам "бить по лицу-это чересчур", "рукоприкладство не соответствует указаниям председателя Мао". До начала движения, когда Хэ Цзяньго был заместителем секретаря школьного комитета комсомола, Ма Ин входила в состав комитета и одно время была даже секретарем. Хэ Цзяньго имел большой талант организатора, да и к школе относился как к родному дому, поэтому Ма Ии очень его уважала и доверяла ему. Это отмечал и сам Хэ Цзяньго. Теперь же он пропускал мимо ушей упреки Ма Ин и сам назвал ее "маленьким генералом, нападающим на революцию" и "адвокатом нечисти". Между ними произошел разрыв. Ма Ин больше никаких дел в школе не поручали. Бай Хуэй приняла сторону Хэ Цзяньго, потому что Хэ Цзяньго казался ей вдохновенным и искренним бойцом революции. Однако слопа Ма Ин разбередили ее душу. Зарубцевавшаяся было рана снова потихоньку заныла. Она сидела в качающейся лодке. Вокруг звонко смеялись подруги, но она ничего не слышала и неподвижно глядела на мерцающую полоску света, белевшую посредине озера. Ду Инъин совсем забрызгала водой свою соперницу. Та со смехом сдалась. Ду Инъин собралась было прыгнуть в соседнюю лодку, чтобы утешить вымокшую соперницу, но в последний момент испугалась. В растерянности она зашаталась, потеряла равновесие, но упала не в воду, а в соседнюю лодку. Лодка резко накренилась-стоявшие в ней девушки попадали на дно. А вот корма, где прежде сидела Бай Хуэй, оказалась пустой. - 0-ой, Бай Хуэй вывалилась! - Спасите! Из воды вынырнула черная голова и белая рука Бай Хуэй. Рука судорожно искала, за что бы уцепиться, но тут же ушла под воду, словно кто-то утянул ее вниз. Бай Хуэй не умела плавать. Девушки в лодке, как на грех, тоже не умели плавать и стали истошно звать на помощь. Ду Инъин громко заплакала... И тут какой-то человек на берегу бросился в воду. Лодки, к счастью, находились недалеко от берега, а человек словно не плыл, а летел на крыльях, оставляя за собой пенистый след. Он быстро подоспел к месту происшествия, нырнул. И вот уже спаситель приподнял голову Бай Хуэй над водой, а девушки подхватили ее под руки и втащили в лодку. Человек тоже влез в лодку. Бай Хуэй была в сознании. Вся промокшая, она уселась на корме и, смахнув висевшие на ресницах капли, вгляделась в того, кто ее спас. Это был высокий юноша, с виду ничем не примечательный, но крепко сложенный. Смуглое лицо, толстые губы, над верхней губой пробивается редкий пушок, глаза очень черные, но не горящие, как у Хэ Цзяньго, а глубокие и задумчивые. Парень сел напротив Бай Хуэй. От воды, стекавшей с брюк, под его ногами образовалась лужа. - Ну, как ты?-спросил он Бай Хуэй. Бай Хуэй замотала головой: - Ничего страшного. - Когда придешь домой, выпей побольше теплой воды с сахаром, и все будет в порядке. Подведите лодку к берегу, мне надо идти,-обратился он к девушкам. Девушки принялись грести к берегу, осыпая спасителя Бай Хуэй благодарностями. Бай Хуэй молчала. Разве можно было высказать то, что происходило в душе? Ведь этот человек спас ей жизнь! Девушки стали спрашивать юношу, где он работает, как его зовут. Тот отвечал с улыбкой, будто недавнее происшествие было для него делом самым обычным. Юноша снял туфли, вылил из них воду в озеро, а потом досуха отжал куртку. Девушки наперебой предлагали ему свои куртки. Он отказывался, но в такой мокрой одежде домой тоже не очень-то пойдешь. Пришлось ему уступить. Ду Инъин сняла с себя свою военную куртку и, оставив себе нарукавную повязку, отдала ее юноше. Эта куртка была Ду Инъин очень велика, а ему была как раз. Ду Инъин спросила: - Где вы живете? Как вас зовут? Куда мне зайти за курткой? - Я живу на улице Хэкоудао, дом тридцать шесть. Зовут меня Чан Мин.-Но тут же добавил:-Не надо приходить. Я сам ее принесу. - Нет, нет, лучше я зайду!-вежливо ответила Ду Инъин. - Нет!-решительно сказал Чан Мин, давая понять, что не примет никаких возражений.-Я завтра выхожу в ночную смену и сам к вам зайду. Вы из какой школы? - Из средней школы Хунъянь, бывшей пятьдесят пятой школы. Меня зовут Ду Инъин, а мою подругу-Бай Хуэй. Чан Мин посмотрел на Бай Хуэй, и Бай Хуой не отвела глаз. На ее белом лице но обыкновению не было улыбки, толмео покрасневшие от воды глаза светились благодарностью. Лодка причалила к берегу. Чан Мин выпрыгнул на берег и помахал зажатой в руке мокрой одеждой. - Ну, до свидания! Завтра занесу вам куртку,-крикнул он и зашагал к выходу. - До свидания!-крикнули ему девушки. Бай Хуэй встала и проводила его благодарным взглядом, пока он не скрылся за низкими деревьями, оголенными осенним ветром. Едва девушки вышли на берег, как вокруг них собрались люди. Они только что своими глазами видели, как Бай Хуэй упала в воду, а юноша храбро спас ее. - Ну и попала же ты в переделку!-сказал Бай Хуэй один пожилой мужчина с густой бородой.-Это озеро-котлован. Ты понимаешь, что такое котлован? Все равно что котел. Кто в него упадет, тут же уходит вниз. А в середине глубина четыре-пять чжанов и дно в водорослях. Если туда провалиться, не то что тебе, но и опытному пловцу не выплыть. Твое счастье, что этот парень вытащил тебя! Бай Хуэй подняла голову: пдали, на дамбе, плотно засаженной зелеными ивами, медленно удалялась фигура юноши. На следующее утро Бай Хуэй сама пришла к воротам дома тридцать шесть по улице Хэкоудао. Она по-прежнему была в своей зеленой форме, но без фуражки, на затылке ее красовался блестящий гребень. Это был старый трехэтажный особняк. Полуразвалившиеся, заржавленные ворота перед ним были широко распахнуты, и ни открыть, ни закрыть, их было невозможно. По восточной стене дома карабкался зеленый тигр, вытягивая похожие на мячики лапы. Осенние ветры перекрасили эти мячики в красный цвет. Вокруг окон ветки были обрезаны, и в листве темнели прямоугольные проемы, в глубине их тускло поблескивали стекла. Двор был большой и тихий. На большей его части царила прохладная тень. К стене дома были прислонены несколько велосипедов. Подметенную землю устилали тополиные листья. У ворот растрепанная старушка топила печку. Из длинной трубы в небо поднимался густой белый дым, превращаясь па солнце в прозрачный туман. - Бабушка, у вас тут живет человек по имени Чан Мин? - Как ты сказала? Чан?..-Старушка наклонила ухо и глухим голосом сказала:-Чан Мин? Нет у пас таких. - Ведь это дом тридцать шесть по улице Хэкоудао? Он сказал, что живет здесь. Его зовут Чан Мин. - Нет здесь таких. Я живу тут сорок лот и не слыхала про такого. Может, его зовут Цан? Так их семья вот уже десять лет как переехала! Нет у нас таких. Ты, видно, имя перепутала. Бай Хуэй очень удивилась. Но тут к ним подбежала смышленая на вид девочка лет десяти. Она играла поблизости и слышала разговор Бай Хуэй со старушкой. - Эй, бабушка, ну и бестолковая же вы, -крикнула она.- Разве того человека, который въехал на днях, не звать Чан? - И верно! Ну ты погляди! Даже такие пигалицы говорят, что я бестолковая! -засмеялась старушка.-И верно, его зовут Чан. Одинокий парень, высокий такой, верно? Как войдешь в дом, поднимись по лестнице до самого верха. Он в самой верхней комнате и живет. Если смотреть отсюда на окно той комнаты, то кажется, что ее вот-вот смахнут мячики лап карабкающегося по стене тигра. Наверное, кладовка для всего дома. На верхнем этаже от лестницы шли два коридора, а прямо напротив находилась низкая дверь. У двери валялись сломанные палки, старые цветочные горшки и прочая рухлядь. Еще там была жаровня с толстым слоем золы, покрытой зелеными листьями. Видно, здесь, под самой крышей дома, действительно устроили кладовку. Бай Хуэй постучала в дверь. - Кто там? -откликнулся за дверью еле слышный голос. - Я ищу товарища Чан Мина. - Входите, дверь не заперта. Бай Хуэй толкнула дверь, и та отворилась. Она вошла. В комнате было темно и тихо, как в пещере. Окно скрывали плотные шторы, но сквозь просвет в них в комнату врывались яркие лучи, падавшие прямо на лицо Бай Хуэй. - А, это ты. Я должен вернуть тебе куртку. Извини, у меня температура, заставил тебя прийти. Одежда на вешалке, возьми сама!-Голос Чан Мина раздавался где-то совсем рядом с ней. Бай Хуэй сделала два шага вперед, миновала солнечные лучи и увидела, что Чан Мин лежит на кровати, накрывшись тонким одеялом. - Садись. Вот стул. Бай Хуэй присела. Стул был отделен от кровати маленьким круглым столиком. На нем стояли стакан, ваза, валялись какие-то клочки бумаги, обертка из-под лекарства, книга и старенький термос. Щеки юноши пылали, глаза тоже покраснели, взгляд их был тяжел и мутен, прядь волос прилипла к вспотевшему лбу. Бай Хуэй заметила на столе градусник и поднесла стеклянную трубочку к глазам. Серебристый столбик тянулся до отметки 40°. - Ой, какая у тебя высокая температура! Я пойду вызову врача. - Не надо... Я тут выпил лекарство. - Нет, так нельзя. Ты должен пойти в поликлинику. - Ничего страшного. У меня всего-навсего простуда. Температура спадет, и все будет нормально.-Он вяло помахал высунутой из-под одеяла рукой. Видно, он не любил никого утруждать. Бай Хуэй взглянула на пачку таблеток, лежавшую на столе. Это был анальгин. - У тебя есть еще какое-нибудь лекарство? - Это тоже хорошее. Хватит и его! - Я скоро вернусь. -Бай Хуэй вскочила со стула и исчезла за дверью. Прибежав домой, Бай Хуэй схватила деньги и помчалась в аптеку. - Какое есть лекарство от простуды, чтобы быстро сбить температуру? -запыхавшись, спросила она и навалилась на стеклянную витрину, словно хотела туда залезть. Продавец стал перечислять ей названия отечественных и зарубежных лекарств. - Дайте мне все, только анальгина не надо! -сказала она. Бай Хуэй заплатила деньги, повернулась и выбежала на улицу. Продавец удивленно посмотрел вслед убегавшей девушке. - Странно! -сказал он другому продавцу. -Я видел, как покупают подряд все сорта печенья, но чтобы так покупали лекарства, еще не видывал! -И он рассмеялся. Бай Хуэй и вправду зашла купить печенье. Она купила еще большой сверток отборных груш и яблок. Вернувшись в дом Чаи Мина, она высыпала покупки на круглый столик перед его кроватью. - Ты...-Чан Мин выглядел взволнованным. - Сначала выпей-ка лекарство! -Бай Хуэй взяла термос, но тот был пуст. -Где тут горячая вода? - Я обычно прошу у соседей. Бай Хуэй ничего не сказала. Во дворе она раздобыла кувшин горячей воды у той старушки по фамилии Чжан. Вернувшись к Чан Мину, она вытащила купленные ею таблетки. - Сначала выпей аспирин, быстрей. Чан Мин в ответ засмеялся. Но по его смеху чувствовалось, что он растроган искренним волнением гостьи. Он выпил лекарство и улегся, заложив руки за голову. - Ты вчера простудился, бросившись в воду, -сказала Бай Хуэй. - Нет. Я простудился оттого, что ночью не закрыл окно. Бай Хуэй подумала, что он говорит неправду, ведь вчера в лодке он говорил, что пойдет работать в ночную смену, значит, он не мог в эту ночь спать дома. После этого оба замолчали. Они еще слишком мало знали друг друга. Бай Хуэй высыпала на стол фрукты и принялась мыть их. - Не нужно ли послать записку твоим родным? - У меня никого нет, я совсем один. Бай Хуэй растерянно посмотрела на него. - Я был единственный сын, рано потерял отца и мать. -Он помолчал и добавил: -Меня дядя воспитал, а два года назад он тоже умер. Бай Хуэй аккуратно вымыла фрукты, положила их на блюдо, рассказала, как принимать лекарства, и собралась идти домой. - До свидания! -сказала Бай Хуэй, стоя в дверях. - Тебе не надо больше приходить. Я завтра поправлюсь и сразу пойду на работу. Бай Хуэй промолчала и вышла, опустив голову. Когда она ушла, Чан Мин увидел, что военная куртка по-прежнему висит на вешалке. Солнечный луч перебрался к стоявшему у его кровати круглому столику. Свежие, вымытые красные яблоки блестели на солнце и распространяли душистый запах. На чистом листе бумаги были разложены белые таблетки. Только что ушедшая девушка с бесстрастным лицом оставила в его сердце первый, но памятный след. Вернуться в оглавление книги |
| [ Вверх ] | | | ||||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
