|
|
 |
 |
|
|
НА ТРОПИНКЕ, УСЫПАННОЙ ЦВЕТАМИ... Часть вторая Глава 1 - Дура! Дура набитая! Ведь они - сбежавшие с передовой слабаки, недотепы, шкурники и праздношатающиеся элементы. Праздношатающиеся элементы губят революцию. Ты согласна с моей оценкой, Бай Хуэй? Голос Хэ Цзяньго пронзительно звенел. За эти несколько лет он сильно изменился. Щеки его еще больше ввалились, скулы выступили еще резче, подбородок заострился, овал лица тоже стал четче. Он напускал на себя важный вид и от этого всегда ходил надутый, что не вязалось с его возрастом и молодым лицом. Но в этих больших глазах по-прежнему светились ум, энергия и воля, годы не охладили его темперамент. С одной стороны, он приобрел хватку человека, закалившегося в непрерывной борьбе. С другой стороны, в нем еще сохранялись свежесть чувств и задор юношества. Он все еще носил военную фуражку и форму, а его верхней одеждой стала синяя униформа. Обут он был уже не в кеды, а в черные кожаные туфли на толстой подошве. Туфли были начищены до блеска и громко скрипели при ходьбе. Напротив него сидела Ду Инъин. Она немного потолстела, но в остальном не очень-то изменилась. С ее лица так и не сошло выражение наивного детского дружелюбия. - Я не согласна с твоей критикой в адрес Бай Хуэй, - возразила она. -Ты всегда ругаешь ее, словно она твой личный враг. - Да за что нам ненавидеть друг друга? Я говорю, что ей не к лицу быть дезертиром. Пусть она одумается, и мы вместе будем делать одно дело. Мы пойдем с ней за тысячу ли, чтобы "шар земной починить". Я же не сказал "мерзавка", а сказал только "дура". У меня все четко определено! - Нет, ты не понимаешь ее. Она ищет свою дорогу в жизни, почему же она дура? Хэ Цзяньго криво усмехнулся: - Хорошо, пусть ищет, но сначала выясним, кого можно назвать умным, а кого-дураком... -В этот момент в дверь кто-то постучал. -Подожди-ка, мне тут стул принесли, мы потом договорим. Они сидели в кабинете Хэ Цзяньго. Минуло пять лет. Наступила весна, и кабинет был залит солнечным светом, за окном виднелись деревья, окутанные пышной зеленью. Из коридора донесся скрип туфель Хэ Цзяньго. Он говорил, кивая головой: - Поставьте в коридоре, и ладно. - Нет-нет! Мы вам поставим в кабинете! Вдогонку за голосом в комнату вошел мужчина лет сорока пяти, низкорослый, с красными глазами. В руках он нес два блестящих никелированных стула. Стулья он аккуратно поставил у стены. Ду Инъин узнала в нем почтенного Чжана из хозяйственного отдела школы. Уставившись на Хэ Цзяньго своими маленькими красными глазками и выдавив из себя угодливый смешок, почтенный Чжан забормотал: - Начальник Хэ, я для вас искал больше двух часов, почти все с дефектами. Эти самые лучшие! - Так! -Хэ Цзяньго удовлетворенно кивнул головой. -Ты умеешь делать дела. Не присядешь ли отдохнуть? -Его вежливое приглашение в действительности было равнозначно невежливому приказанию уйти. - Нет, нет! -Почтенный Чжан сразу понял, что у Хэ Цзяньго на уме. -Если вам что-нибудь понадобится, позовите меня! У вас посетитель, я пойду. Ду Инъин стало неловко, она поднялась и сказала: - Отдохните, я здесь не по делам. Хэ Цзяньго повернулся к Ду Инъин спиной и помахал сложенными сзади руками, давая понять ей, чтобы она больше не церемонилась с этим человеком. Одновременно он сказал почтенному Чжану ровным голосом: - Хорошо, ты можешь идти. Иди и хорошенько отдохни. Почтенный Чжан-очень сообразительный. Он повернулся и уже было дошел до двери, но вдруг оглянулся и, вытянув шею, кивнул в сторону Ду Инъин, изобразив прощальный поклон. Затем он вышел, провожаемый Хэ Цзяньго. Вернувшись в кабинет, Хэ Цзяньго радостно оглядел новенькие стулья. Потом он повернулся к Ду Инъин и продолжил их разговор: - Так о чем мы с тобой говорили? Ах да, мы говорили о дураках. Что же такое дурак и что такое умный человек? Вот я для начала спрошу тебя. Человек, который только что принес стулья, -это почтенный Чжан, бухгалтер из хозяйственного отдела школы. Ты помнишь его? Хорошо, поговорим о нем! Ты как думаешь: он умный или дурак? Ему пришлось потрудиться для того, чтобы добыть мне стулья, а он еще и лебезит передо мной. Ты думаешь, он дурак? Нет, ты, наверное, не знаешь, как сложилась жизнь у почтенного Чжана. Он прикарманил тысячу юаней, его объявили дрянным элементом и уже отправили на перевоспитание. А я? Вожак школы, заместитель председателя революционного комитета, начальник особого отдела. И то, что он дрожит передо мной, -разве это глупо? Конечно, он хочет только подладиться, хочет, чтобы с него сняли ярлык. Невелика мудрость. Но из этого можно вывести одну истину: чтобы понять, умен человек или глуп, нужно сначала посмотреть, каковы его обстоятельства, а потом посмотреть, как он ведет себя. Умный человек знает, как выкрутиться из затруднительного положения, он умеет использовать выигрышные моменты в своей жизни. Когда представится удобный случай, он поставит ход событий себе на пользу. А дурак все сделает как раз наоборот. Попав в переплет, он будет сидеть сложа руки и покорно дожидаться гибели. Вернемся теперь к Бай Хуэй. Она вроде бы неглупа, в начальный период движения была очень активна, но, когда встал вопрос о ее папаше, испугалась и спряталась, как улитка в раковину. Между прочим, в то время против моего отца тоже повесили дацзыбао и ругали его крепко. Конечно, пост у него был не такой высокий, как у отца Бай Хуэй или у твоего отца. Он был всего-навсего начальник цеха. Но я не стал рассуждать, почему да зачем. Делал свое дело, и делал его решительнее всех. И что же? Пробился! Я тоже не во всем сразу разобрался. Когда движение начиналось, я был наивен, молод, горяч. Но в политической борьбе нельзя давать волю личным чувствам, да и так называемому чувству справедливости тоже нельзя поддаваться. По своей доброте обязательно попадешь в беду. А если у тебя нет власти, то кому нужна твоя доброта? Откуда у меня власть? Люди сами дали ее мне? Вот уж пет... Но ты не болтай зря про то, что я сейчас тебе сказал. Я об этом ни с кем не говорю, только с тобой. Не потому, конечно, что на тебя можно положиться. У меня есть причина поважнее, я о ней не говорю, но ты и сама понимаешь...-И взгляд его выразил то, о чем он умалчивал. Ду Инъин опустила голову. Ее пухлое лицо покраснело. За последние полгода их отношения стали довольно-таки недвусмысленными. Хэ Цзяньго окинул ее беспокойным взглядом и добавил: - Ты уж меня не продавай! Кто захочет меня продать, тому не поздоровится. Что стало с Ма Ин? Пошумела-пошумела да и исчезла из школы. Сгинула без следа и теперь вместе с Бай Хуэй где-то вкалывает мотыгой! - Да ну тебя! Кто тебя продаст? А насчет Бай Хуэй ты говоришь неправду. Так ты и не понял, в чем дело. Она ведь ушла из отряда "Искупление кровью" не из-за отца. Она пошла работать, во-первых, потому, что хотела уйти, и, во-вторых, потому, что не могла не уйти! Выпалив последнюю фразу, Ду Инъин выдала секрет подруги. Хэ Цзяньго заполучил конец ниточки, которая вела к разгадке непонятного бегства Бай Хуэй. Держась за эту нить, он теперь мог вытянуть из Ду Инъин все про Бай Хуэй. - Инъин, ты мне раньше про это не говорила. А я-то думал, что ты ничего от меня не скрываешь. -Хэ Цзяньго испытующе посмотрел на Ду Инъин и, согнав с лица недовольство, продолжал: -Решай сама, говорить или не говорить. Мне-то какое дело. Плохо только, когда первую половину фразы произносят, а вторую нет. Я начинаю думать, что мне не доверяют, и мне неприятно. - Тебе бы только давить на людей. Так вот, знай: Бай Хуэй ушла оттого, что побила человека! -сказала Ду Инъин. - Побила? Кого? - Говорит, какую-то учительницу. Она побила ее у ворот школы, это было еще в начале движения. Фамилия той учительницы была Сюй... Хэ Цзяньго сразу же все понял. У него была цепкая память. - Ах да! А я-то думал, в чем там дело! Когда это случилось, я тоже был в том месте. Я тогда заметил, что она сникла, струсила. Я ее подбодрил, но кто же знал, что оно так обернется! Тогда какую только нечисть мы не били! Бай Хуэй ударила-то ее всего один раз, увидела кровь и растерялась. Я понял, что нервы у нее слабоваты. На поле боя она наверняка даст деру. Скажешь, я неправильно оценил ее? Я говорил, что она дура и слабонервная, и вижу, что все сходится в точности! -И он звонко рассмеялся. - Нет, она говорила, что избила ту учительницу до смерти, просила меня пойти и разузнать про нее. Я расспросила и выяснила, что учительница и вправду умерла. Губы Хэ Цзяньго растянулись в улыбке. - Ну а какое это имеет отношение к Бай Хуэй? Ведь ее же никто ни в чем не обвинил. - Ну да, я тоже ей так сказала, но она все твердила, что виновата. Потом уж только я узнала...-Ду Инъин вдруг осеклась. Хэ Цзяньго быстро смерил ее взглядом и сказал почти шепотом: - Ты могла бы и не говорить мне этого. -Уколов Ду Инъин, он продолжал наседать на нее: -Ну и что же ты потом узнала? -Он произнес этот вопрос так, словно ему было совершенно необходимо знать, что случилось потом. - Это все из-за того юноши, с которым она сдружилась... - Какого еще юноши? - В тот год мы отмечали праздник в парке, стали возиться в лодке, Бай Хуэй упала в воду, и тот юноша ее спас. Помнишь? - Конечно, помню! Ты еще одолжила ему свою куртку. Ну и что из этого? - Тот юноша оказался сыном учительницы, которую побила Бай Хуэй. Хэ Цзяньго замолчал. Ду Инъин и представить себе не могла, какой прилив злости вызвало в нем это известие. - Ведь как странно вышло! -заговорил он с исказившимся лицом. - Просто уму непостижимо. И тот парень узнал, что Бай Хуэй била его мать? - Она сама призналась ему в этом... - Вот сволочь! И что же потом? Ты не можешь говорить быстрее, без всяких там охов-вздохов? - А потом они разошлись! Тот юноша не мог ее простить. И она уехала, чтобы здесь с ним случайно не встретиться. - Так вот оно что!.. А сейчас они поддерживают отношения? - Не знаю точно. Думаю, что нет. - Где живет тот парень? Где он работает? Как его зовут? Ду Инъин увидела перед собой его перекошенное лицо, ей стало страшно. - А зачем тебе? - Дело есть! И оно меня касается. Бай Хуэй била ту женщину, и я тоже ее бил. И бил-то посильнее, чем она! - Но ты ведь сам сказал, что это ничего не значит. - Ну и тупая же ты! Ты что, не следишь за обстановкой? Сейчас ничего не значит, а потом, возможно, будет значить. Цзаофани сейчас сила, никто не смеет встать им поперек дороги, потому что они пользуются поддержкой наверху. А кто может знать, как будет завтра? Есть люди, которые хотят расследовать то, что произошло в начальный период движения. И до той подохшей ведьмы тоже могут докопаться. Хоть и не мы ее убили, но сынок-то ведьмин обязательно скажет, что Бай Хуэй била его мать. Станут разбираться, что да как, и тогда мне несдобровать. Я должен принять меры, чтобы защитить себя. Ду Инъин промолчала, и Хэ Цзяньго совсем распалился: - Ну и странная же ты! Спрашиваешь меня, чего тут бояться, а подставляешь под удар Бай Хуэй. Если потянут Бай Хуэй, то вытянут и меня. Инъин, я тебе откровенно скажу: если я из-за этого пострадаю, моя судьба меня не беспокоит. Я боюсь только, что ты этого не вынесешь. - Помню, тот человек жил в доме тридцать шесть по улице Хэкоудао, звали его, звали его, не помню... Хэ Цзяньго расплылся в улыбке. - Ладно, ориентир у меня есть. Спасибо тебе, Инъин!- Одновременно он бросил на Ду Инъин многозначительный взгляд, от которого Ду Инъин опустила голову. Хэ Цзяньго без труда разузнал, что юношу зовут Чан Мин и что работает он на тракторном заводе. Не мешкая, он отправился туда под предлогом проведения проверки по линии особого отдела. В приемной заводского парткома его встретил один из руководителей завода. Это был пожилой мужчина, низкого роста, худощавый, но с румяными щеками и очень живой. Прочитав извещение о проведении проверки и узнав, что Хэ Цзяньго интересуется жизнью Чан Мина, он, не дожидаясь расспросов, стал его расхваливать. Хэ Цзяньго раздраженно прервал его: - Каково его политическое лицо? - Превосходное. У нас на заводе он уже три года кряду ходит в передовиках, прилежно учится. - Я спрашиваю о его отношении к великой пролетарской культурной революции. - Очень активен, хорошо зарекомендовал себя в движении. - А как он относится к смерти матери? Смог ли правильно это оценить? Высказывает ли недовольство? Уже поседевший руководитель завода вздернул брови и холодно посмотрел на Хэ Цзяньго. Ему явно не нравились эти расспросы. Отбросив закрывавшую лоб прядь волос, он холодно произнес: - Дело его матери подлежит пересмотру. Услыхав эту новость, Хэ Цзяньго мысленно поздравил себя: он пришел как раз вовремя. Ему не хотелось тратить слова попусту, и он попросил вызвать Чан Мина. Вскоре в комнату вошел высокий, крепко сложенный юноша. - Я и есть Чан Мин, -представился он. Хэ Цзяньго пристально оглядел его с головы до ног. Он смертельно ненавидел стоявшего перед ним юношу, но не потому, что тот был сыном жестоко избитой им учительницы, а потому, что этот человек, сам того не ведая, вселял тревогу в его душу. Никто не зная, что у него была одна сердечная тайна - ему еще со школы нравилась Бай Хуэй, но об этом даже сама Бай Хуэй не догадывалась. Он был тогда еще молод, не знал, как сказать о своем чувстве, и только старался быть поближе к Бай Хуэй. Но с тех пор, как Бай Хуэй внезапно вышла из отряда "Искупление кровью" и уехала из города, попросив направить ее "чем дальше, тем лучше", она, словно подхваченный ветром воздушный змей, уносилась все дальше, и у него не было возможности ее удержать. Он догадывался, что здесь было что-то неладное, но не мог понять, в чем дело. Бай Хуэй не то что Ду Инъин, она не станет откровенничать. И это тоже было причиной того, что Бай Хуэй нравилась ему. После отъезда Бай Хуэй он написал ей несколько пылких писем, но в ответ получил только две сухие записки. Его самолюбие было уязвлено, любовь мало-помалу переросла в ненависть. Но только сегодня он понял, что самой прочной преградой, помешавшей ему добиться Бай Хуэй, был вот этот сидевший перед ним незнакомый юноша. Сегодня он пришел к Чан Мину, преследуя две цели: во-первых, он хотел заставить Чан Мина заявить, будто он не знает, что Бай Хуэй била его мать, и тем самым оградить себя от неприятных последствий; во-вторых, он хотел еще больше углубить разрыв между Бай Хуэй и Чан Мином. Поначалу он задавал Чан Мину ничего не значащие вопросы о работе, учебе и личной жизни, а потом вдруг как бы мимоходом и скороговоркой спросил: - Ты знаешь Бай Хуэй? -И его близко посаженные друг к Другу глаза вперились в Чан Мина. Сопровождавший Хэ Цзяньго человек выхватил блокнот и приготовился записывать ответы Чан Мина. Чан Мин вздрогнул, и это не ускользнуло от пронзительного взгляда Хэ Цзяньго. - Знаю, -сказал Чан Мин, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. - А как вы познакомились? -Хэ Цзяньго торопился воспользоваться замешательством собеседника и поэтому быстро сыпал вопросами. - Тогда в парке, она упала в воду. А я спас ее... - Это мы и без тебя знаем. Какие у тебя с ней отношения? - Случайное знакомство. - Сколько раз она приходила к тебе? -спросил Хэ Цзяньго. Рядом скрипел пером стенографист. - Раз десять. - Когда вы перестали встречаться? - Спустя два-три месяца после того, как мы познакомились. - Почему? - Потому что...-Чан Мин на миг задумался. -Она перестала приходить ко мне - вот наше знакомство и прекратилось. Хэ Цзяньго и сам отлично знал причину их разрыва, но он не хотел, чтобы ему говорили правду. - О чем вы разговаривали? - Говорили очень мало. - Ты слышал о том, чтобы она участвовала в избиениях? Чан Мин опешил и, боясь выдать себя, опустил голову и замолчал. А Хэ Цзяньго из опасения, что Чан Мин скажет правду, добавил: - Она говорит, что никого не била. - Этого... этого я не знаю. Губы Хэ Цзяньго расплылись в улыбке, и он удовлетворенно кивнул. Именно такого ответа он и ждал. - Как умерла твоя мать? -наседал он на Чан Мина. - Ее... избили до смерти! - Кто ее избил? - Несколько человек из четвертой школы. Ревком четвертой школы знает об этом случае и сейчас расследует его. - Ее били только в четвертой школе? - Не знаю. - А Бай Хуэй ее не била? -снова задал Хэ Цзяньго свой главный вопрос. - Нет, не била. Хэ Цзяньго встал, взял у стенографиста блокнот, проверил записи и подал блокнот Чан Мину. - Взгляните, пожалуйста. Если здесь все правильно, подпишите и приложите печать. Чан Мин положил блокнот на стол и молча стоял, опустив голову. Когда он снова поднял голову, Хэ Цзяньго увидел, что его лоб покрылся испариной, а в глазах стояли слезы. Хэ Цзяньго понял, как тяжело было Чан Мину, но не подал виду. - Скажите, пожалуйста, где она? -спросил Чан Мин, помолчав. - Кто? - Бай Хуэй. Хэ Цзяньго в упор посмотрел на него и спросил: - А ты не знаешь? - Не знаю. Иначе не спрашивал бы вас. - Тогда тебе и не нужно знать. В комнате воцарилась тишина. - А для чего понадобились мои показания? -спросил Чан Мин. - Извини, но о секретной работе особого отдела не положено говорить. Мы верим твоим словам, верим, что все заверенное твоей рукой правда. За время нашей короткой беседы я почувствовал, что ты не можешь обманывать партию. Надеюсь, ты всегда будешь таким. А что касается Бай Хуэй, -заговорил ледяным тоном Хэ Цзяньго, -ты вряд ли увидишь ее. - Она... что с ней? - Мы не можем тебе сказать. Но прошу тебя поверить, что мы желаем тебе добра. По лицу Чан Мина Хэ Цзяньго понял, что цель его визита достигнута, встал и сказал Чан Мину, что он может идти. На обратном пути Хэ Цзяньго попросил своего спутника никому не рассказывать об их сегодняшнем визите. Потом он прибежал домой, сел за стол и написал длинное письмо Бай Хуэй. Вернуться в оглавление книги |
| [ Вверх ] | | | ||||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
